Математика – тоже язык.
Джозайя Уиллард Гиббс
Вопрос о научности соционики поднимался уже не раз. Причём звучал он именно как вопрос о статусе, что подразумевает: «быть наукой – хорошо и достойно, а не быть – плохо». Действительно, за последние 300 лет с помощью научного метода были достигнуты впечатляющие успехи в самых различных областях знаний. Не удивительно, что даже откровенно эзотерические направления, вроде астрологии, пожелали приобрести наукообразную оболочку – для пущей солидности. Интерес тут есть и чисто меркантильный: в частности, на соционические предсказания спрос не так уж велик, прилагательное же «научные» поможет расширить рынок их сбыта и позволит претендовать на какие-либо гранты и субсидии.
Есть широко известный афоризм о том, как превратить некое знание в науку: «наука – это когда можно считать». Что же, скрестим соционику с математикой, и дело в шляпе? Многие соционики, по-видимому, так и рассудили. Во всяком случае, заглянув в соционические журналы, читатель увидит изобилие теорий, схем и математических символов. Следует ли отсюда, что соционику можно считать наукой? На наш взгляд – нет; дальнейшее продвижение в этом направлении лишь умножит наукообразие соционики, но не более того. Впрочем, торговцам соционикой и это принесёт определённую пользу.
Но вернёмся к афористическому рецепту построения науки при помощи математики. Рассуждая в своих лекциях о том, является ли сама математика наукой, Ричард Фейнман приходит к выводу, что нет, не является (Здесь мы оставляем в стороне интереснейший и обширнейший вопрос о взаимодействии математики и других наук) [22]. В основе науки лежит опыт – главный критерий истинности. В основе математики лежит требование внутренней логической непротиворечивости и только. Науки пользуются языком математики, а теории, развиваемые в их рамках и на стыках наук, должны отвечать принципу логической непротиворечивости. Для науки это необходимо, но недостаточно: следует корректно проверить теорию на соответствие с описываемой реальностью. До тех пор пока это не произойдёт, теория остаётся гипотетической. И напротив, математика «сама по себе» не нуждается в экспериментальной проверке, как не нуждается в проверке реальность объектов, грамотно описываемых тем или иным языком: «глокая куздра» узаконена в теоретической лингвистике [21], но не существует в биологии. Так каким образом можно создать соционику-науку из ненаучного знания при помощи «не науки» – математики?
Но ведь если верить без причины в процесс, можно
дойти до того, что поверишь без причины в результат.
Иэн Бэнкс
Вопрос о научности чего бы то ни было – предмет методологии науки. В настоящее время желающие могут найти множество книг и статей, посвящённых научному методу – перечислить здесь все его положения невозможно, да и не нужно, приведём лишь очень наглядную схему (Рис.1), описывающую соотношение обыденного и научного познания (взята из книги [15]).
Рис.1. Соотношение обыденного и научного познания (по А.Д.Наследову).
С помощью этой схемы можно легко проверить, является ли некое знание наукой, или нет. К примеру, астрология наукой не является, хотя бы уже потому, что её прогнозы не выдерживают проверки на статистическую достоверность, а единичные совпадения могут с тем же или даже большим успехом быть объяснены массой иных причин.
Хорошо, проверить можно, но обязательно ли делать из всего науку? Конечно, нет – из «всего» бессмысленно, да и слишком трудоёмко. Однако практика показывает, что если знание хочет обрести достаточную силу предсказаний и/или выяснить принципиальные границы применимости своих предсказаний, перейти в разряд наук ему придётся. Науки бывают разные, но ошибочно считать, что приведённая схема актуальна только для естественных наук – просто там она начала впервые (и с успехом) использоваться. Науку делает не простое накопление фактов, но открытие закономерностей, эти факты связывающих. Свои закономерности есть и в истории, и в лингвистике, и в психологии (кстати, Рис.1. взят из учебного пособия для психологических факультетов университетов) – а значит, и там есть место научному методу.
Не хотим, чтобы у читателей сложилось мнение, будто авторы статьи имеют что-то против «обыденного познания». Вовсе нет, оно совершенно необходимо на первом этапе, тем более что «научное познание» зачастую требует больших затрат, и прежде чем за него браться, лучше выяснить, не является ли предмет исследования «пустышкой», а также расставить приоритеты. Недопустимо лишь подменять научное понятие «обыденным» и заявлять при этом, что мы имеем дело с наукой.
На наш взгляд, вопрос о научности того или иного знания – это не вопрос о статусе, а вопрос о целях. Если ставится задача предсказывать события, научный метод необходим, если же просто хочется пофилософствовать «на тему» – и вправду, дешевле обойтись общими представлениями.
Как нетрудно заметить, в подавляющем большинстве соционические исследования ограничиваются кольцом «обыденного познания». Действительно, из своих наблюдений реальности К.Г.Юнг сформулировал гипотезу о существовании психологических типов. На основе этой гипотезы, своих наблюдений реальности и здравого смысла А.Аугустинавичюте с единомышленниками сформулировала соционическую теорию интертипных отношений. Увы, прогнозы этой теории недопустимо часто не выдерживали столкновений с наблюдениями и практикой – люди вели себя не так, как было предсказано и, вообще, количество противоречий между мнениями различных экспертов зашкаливало. Закономерно, что следующим шагом была предпринята попытка углубить и подкорректировать теорию. Однако и на этом этапе научный метод остался в стороне – рассмотрим примеры.
Логическое мышление, как и всякое естественное отправление,
доставляет человеку большое наслаждение.
Лев Шестов.
В частности, для уточнения соционической диагностики было предложено использовать признаки Рейнина. Признаки эти, как известно, были открыты «на кончике пера», путём применения стандартных алгебраических процедур к 4-х мерному (постулат А. Аугустинавичюте) базису соционики [2; 17]. Поскольку признаки Рейнина сулили очень многое в практическом и теоретическом плане, вопрос об их существовании в реальности был решён очень быстро в пользу «быть». Более того, для многих социоников доказательством реальности признаков Рейнина послужил сам их математический вывод. Казалось бы, в этом случае математическое описание приводит нас в область научного познания (см. Рис.1). Но математическое описание в науке – не самоцель, ведь даже логически непротиворечивое описание не обязано соответствовать реальности (см. выше). Научное познание подразумевает, что из математического описания теории следует указание на то, что именно надо измерять для её проверки. Необходимо также предусмотреть возможность статистически корректной интерпретации полученных результатов.
Вернёмся теперь к примеру о признаках Рейнина. Смысловое наполнение этих признаков [2], которое никак не следовало из математических выкладок, было вскоре предложено А.Аугустинавичюте на основании наблюдений за тремя десятками своих знакомых. Такое количество испытуемых, разумеется, не позволяет говорить о статистической достоверности выводов, более того, как мы показали, работа А.Аугустинавичюте на эту тему содержит немало внутренних логических противоречий или даже противоречий со здравым смыслом [2]. То же самое можно сказать и о более позднем исследовании, проведённом на нескольких десятках испытуемых [16]. Характерно, что наполнение признаков в обоих исследованиях получилось разным и отличным также от других «авторских» интерпретаций, имеющих хождение в соционике. Иными словами, в случае признаков Рейнина прямоугольник «математическое описание» оказался тупиком схемы, кольцо не работает, и о научном методе говорить тоже не приходится.
Мы посвятили столько места обсуждению именно этого примера, поскольку он выглядит наиболее наукообразно в соционике. Заметим, что первые статьи, посвящённые признакам Рейнина, появились давно, ещё в 1985 г., и перечисленные выше методологические упущения для начала были простительны. Жаль, что изданная совсем недавно книга Г.Р.Рейнина [18] не устранила перечисленные огрехи методологии, а просто повторила всё ранее сказанное, как будто не прошло почти 20 лет.
…Ибо из себя самого, из своей особой конституции
создал человек науки. Они суть симптомы его души.
К.Г.Юнг.
Подход школы гуманитарной соционики (далее ГС), также следует отнести к кольцу обыденного познания – оно представляет собой теоретические размышления на материале субъективных наблюдений и впечатлений основателя школы В.В.Гуленко. Тому есть исторические причины. В своё время В.В.Гуленко приложил немало усилий к систематизированию и обобщению идей А.Аугустинавичюте, ему удалось очистить соционику от множества бессмысленных и бесплодных аналогий, создать удобную терминологию, на новом уровне сблизить соционику с психологией и, в частности, с идеями К.Г.Юнга. Однако, как часто бывает в период интенсивного развития какой-либо области, заманчивые перспективы совершенно вытеснили критику. Как и догадки А.Аугустинавичюте, собственные предположения В.В.Гуленко не были проверены на нормальной статистике, но вошли в привычку, и со временем у многих социоников сложилось впечатление, что все положения теорий В.В.Гуленко давно доказаны и от них можно плясать, как от печки.
У многих, но не у всех – в прошлом году в соционической периодике промелькнула дискуссия В.В Гуленко и Д.В.Бухвалова [5; 6], в частности, затрагивающая вопрос о статусе соционики. Свою позицию В.В.Гуленко обозначил примерно так: соционика – гуманитарная наука, понять её могут только гуманитарии, а «физики» – прочь, ваши методы тут не годятся. Спору нет, не всё, что не относится к естественным наукам, так уж плохо… Опять же, отказавшись от естественнонаучного статуса (а разве Бухвалов навязывал его соционике?), В.В.Гуленко, видимо, предполагал избавиться от нежелательных вопросов, касающихся корректной проверки его собственных гипотез.
В ответе на критику Д.В.Бухвалова глава школы ГС совершенно справедливо замечает, что прежде, чем обсуждать следствия, следует разобрать основополагающие методологические принципы. Но неужели они настолько уникальны, что научный метод, общий для всех наук, хоть для физики, хоть для психологии (см. Рис.1), здесь кардинально не годится? Не будем верить на слово, а проанализируем основные постулаты этой новой методологии (далее курсивом – цитирование [6]).
• Соционика — наука гуманитарная
Это значит: 1) пытаясь измерять характеристики объекта, наделенного психикой, мы тем самым уже воздействуем на него и существенно изменяем его состояние, поэтому воспроизводимость эксперимента, на которой строится классическая наука, ограничена;
Непонятно, что здесь подразумевается под «классической наукой», ведь приведённая фраза до слов «воспроизводимость эксперимента…» и за исключением вставки «наделённого психикой» – просто одна из формулировок Принципа Дополнительности Нильса Бора, частным его выражением является соотношение неопределённостей. Принцип этот широко применяется не только в естественных науках (физике, химии, биологии), но и в психологии. А тут вдруг выясняется, что это – индивидуальная прерогатива ГС.
По поводу «воспроизводимости эксперимента» следует заметить, что и здесь соционика не первая столкнулась с подобными трудностями, очевидно, что с ними сталкивается зоология (ну не бывает двух идентичных хорьков, даже если они клонированы!) и даже столь «неугодная» В.В.Гуленко физика. Более того, ограниченность воспроизводимости понимал ещё Гераклит, но достижение науки – умение увидеть, где и в какой степени воспроизводимость всё же работает, а где – нет, и почему. Простая констатация трудности здесь звучит, увы, по-детски: «Не получаются у меня два одинаковых куличика!».
На возражения о том, что и психология не всегда подкрепляет свои выводы экспериментом, можно ответить следующее. Любая, даже самая «академическая» наука выглядит однородной только со стороны и только для человека, имеющего о ней представление лишь в объёме школьного курса. Психология относительно недавно (а точнее, почти полтораста лет тому назад) занялась экспериментированием, но, во-первых, именно с этого момента она и возникла как наука, а во-вторых, по крайней мере, на Западе, это направление развито уже основательно. Разумеется, по своим способностям, квалификации, взглядам представители всех наук (в том числе и психологии) неоднородны по составу, но почему надо равнять соционику по худшим образцам? Зачем повторять те ошибки, которые были сделаны другими и, тем самым, тормозить собственное развитие?
Нелишне также вспомнить, что соционика занимается устойчивыми структурами психики, т.е. предполагается, что сам психотип не меняется в процессе, например, интервью. Что же до умения эксперта распознавать тип вне зависимости от настроения и занятий типируемого, то это вопрос корректности критериев определения типа (см. ниже) и, разумеется, профессионализма.
2) соционика имеет ярко выраженную гуманитарную миссию в обществе.
Не всё, что претендует на «ярко выраженную гуманитарную миссию», является наукой.
• Психика есть многоуровневое образование
Соподчинённость уровней психики, удобная для практической работы, такова: тип — подтип — стратегии поведения — функциональное состояние. Иными словами, тип всегда проявляется через тот или иной подтип, подтип обладает определённым набором стратегий поведения, стратегия поведения всегда реализуется через текущие функциональные состояния. Чем более конкретный уровень мы рассматриваем, тем большую степень изменчивости и зависимости от среды он имеет. Тип зависит от среды в минимальной степени, а функциональное состояние — в максимальной.
Перед нами, очевидно, не методологический принцип, а просто модель В.В.Гуленко, удобная для его «практической работы». Почему модель построена так, а не иначе – потому что так пришло в голову создателю. Надо ли говорить, что проверка научными методами здесь не проводилась? Справедливости ради, отметим, что приведённая модель ничем не лучше и не хуже других моделей, используемых в соционике, например, Модели А (см. ниже). Правда, если соционик, не принадлежащий школе ГС, будет определять соционический тип с помощью, например, Модели А, ему укажут, что определил-то он лежащий на поверхности подтип, а истинный тип (по определению) знает только основатель школы ГС.
• Акцент на поведении
Определяя соционический тип, мы обращаем главное внимание на то, что человек делает, а не на то, о чем он говорит. Когда мы исследуем семантическую составляющую вербальной коммуникации, мы отдаем себе отчёт о её произвольном и манипулятивном характере. Нас она интересует с той точки зрения, насколько она влияет на поведение.
Действительно, «по делам их судите»… Каким же образом судят по делам в школе ГС? Неужели каждого человека, прежде чем он придёт на интервью, «пасут» на работе, в семье, в кругу друзей? Конечно, нет. Если человек новый, максимум, что возможно узнать относительно его «дел», – спросить, где учился, кем работает, чем увлекается, имеет ли семью, детей и т.д. и как ко всему перечисленному относится, т.е. опять же, воспользоваться мнением самого человека о себе. Надо думать, подтверждающие документы в школе ГС не спрашивают, а значит, по сути определение типа не отличается от методов других школ и даже от тестирования. Понимание того, что не все откровения, вылетающее из уст интервьюируемого, следует принимать за чистую монету, тоже не является открытием школы ГС, с этой проблемой в той или иной мере умеют справляться даже грамотно составленные тесты, не говоря о профессиональных психологах.
Что касается сакральных знаний иных социоников о «невербальных проявлениях психики», например, мнения о том, как именно некоторые типы садятся на стул и чешут за ухом, то и эти знания требуют серьёзной статистической проверки. И в этом случае за «невоспроизводимость» прятаться некрасиво, ведь практическое использование подразумевает, что интервьюер прежде наблюдал узнанную черту у других представителей этого типа. Поэтому наши уточняющие вопросы «А у этого ли типа?» и «Как часто?» не являются праздными.
• Принцип многообразия моделей
В соционическом исследовании с целью достижения полноты описания могут использоваться различные модели. В каждом конкретном случае исследователь выбирает ту модель, которая больше подходит для решения стоящей перед ним задачи.
В любой науке выбор одной из ряда адекватных проблеме моделей – вопрос удобства, главное здесь – не забывать, что модели эти не должны вступать друг с другом в противоречия...
Следует различать два больших класса моделей: позиционно-ранжирующие, с одной стороны, и комбинаторно-дихотомические, с другой. Элементами, которые заполняют позиции модели, могут быть как функции (аспекты), так и полярные признаки.
Различать, несомненно, стоит, но самое интересное здесь – критерии. Сейчас это – одно из самых скользких мест соционики, во многом зависящее от произвола эксперта. Действительно, согласно постулату соционики, в психике каждого человека есть все 8 функций, поэтому проблема не только в том, чтобы распознать функцию, но и в том, чтобы найти ей подобающее место. Простора для фантазии эксперта здесь много, особенно если прикрываться «подтипами».
• Принцип многофакторности
То или иное свойство или черта поведения соционического объекта находятся под контролем не менее чем двух функций (аспектов) или полярных признаков.
Как авторы многофакторного теста [11 – 13], спорить не будем.
Например, черта поведения «мужественность» контролируется, как минимум, признаками логика и экстраверсия.
Заметим только, что отслеживание признаков/функций/аспектов, ответственных за те или иные черты поведения, лучше делать с привлечением измерений, например с помощью многофакторных тестов, а не с помощью только здравого смысла. Измерения позволяют выделить, в частности, относительный вклад разных факторов. Более того, на начальном этапе создания Многофакторного Теста мы пользовались предположениями некоторых социоников (в том числе В.В. Гуленко) о привязке вопросов к конкретным соционическим функциям. Увы, после статистической проверки приходится констатировать, что часть этих вопросов пришлось отбросить как бесполезные, а часть – переоценить с точки зрения их привязки к соционическим факторам [12, 13] .
• Принцип интерактивности
Поведение человека или группы людей формируется во взаимодействии внутренних факторов с факторами, идущими от внешних агентов. На поведение человека значительное влияние оказывают также факторы несоционического происхождения — пол, возраст, профессия и т. д.
А ещё в психологии с самого её возникновения существует проблема, что наблюдатель, взаимодействуя с наблюдаемым, меняется сам, и какова в данном случае мера его объективности? [7] Тем не менее, само положение очевидно и учитывается, например, как в гуманитарной науке психологии, так и в естественной науке генетике. Интересен, скорее, другой вопрос: какова мера этого влияния? Пока исследования не ответят на этот вопрос, «принцип интерактивности» позволяет эксперту школы ГС всё, что не укладывается в модель, например, В.В.Гуленко, списывать на «факторы несоционического происхождения».
• Принцип коммуникативного пространства
Соционический объект всегда помещен в ту или иную область коммуникативного пространства (поля), основными силовыми линиями которого служат коммуникативные уровни — физический, психологический, социальный, интеллектуальный. Поэтому его проявления при переходе с одного коммуникативного уровня на другой будут закономерно меняться.
Прежде всего, непонятно, зачем В.В.Гуленко использует в гуманитарной науке физические термины (поле, силовые линии), смысл которых, как очевидно из контекста, ему неясен. Увы, традиция использовать не к месту естественнонаучные аналогии идёт ещё от А.Аугустинавичюте…
Если по сути, то было бы странным ожидать от кого-либо одинаковых проявлений на всех перечисленных уровнях. Закономерности изменений при переходе между уровнями действительно интересны, но как они получены?..
• Принцип равноправной междисциплинарной открытости
Этот принцип достаточно прозрачен. Открытость к психологии, например. Можно проводить сопоставления, аналогии и т. п. с транзактным анализом, нейро-лингвистическим программированием, любыми другими концепциями и методиками психологии. Однако неправильно было бы утверждать, что открытые ими закономерности — это частные проявления соционики. Равным образом неправильным было бы считать, что соционика — простое следствие тех или иных психологических наработок.
Мы согласны с В.В.Гуленко в том, что соционика – часть психологии и должна тесно взаимодействовать с другими направлениями этой науки (дискуссия с теми, кто всё ещё считает соционику «отдельной наукой», заслуживает отдельной статьи). По поводу сводимости её к другим психологическим теориям, а тем более, техникам – кто хочет, пусть пробует это доказать, зачем же априори утверждать, что это неправильно? Для нас также интересны взаимоотношения с нейрофизиологией, генетикой и историей, но называть их равноправными – слишком самонадеянно со стороны соционики.
Исправлено 04.05.2005: Остаётся отметить, что взгляды В.В.Гуленко на отношение соционики к другим направлениям психологии (и к психологии вообще) претерпели значительные изменения. Изначально он, наряду с многими другими социониками, считал соционику "отдельной наукой", отличной от психологии. Если кратко, то его аргументы можно свести к следующему: психология – чисто гуманитарная дисциплина, а соционика обладает рядом черт, которые сближают её скорее с точными дисциплинами. Однако в последние годы Гуленко называет своё направление "гуманитарная соционика", делает упор на то, что методы точных и/или естественных наук в соционике либо вовсе неприменимы, либо применимы с очень большими оговорками. Это значит, что вся разница между соционикой и другими направлениями психологии сводится к различной терминологии. Так что имел это в виду Виктор Владимирович или не имел, но теперь его позиция близка тем, кто считает соционику одним из разделов психологии (так думаем и мы). А это значит, что современные методологические требования к строгости психологических результатов должны применяться и к соционике.
Проблемы соционики граничат с проблемами других дисциплин. Но в этом соционика – далеко не уникальна, сейчас так можно сказать практически о любой научной дисциплине. В частности, нас самих интересуют взаимоотношения соционики с нейрофизиологией, генетикой, историей и т.д. Считать же эти дисциплины "равноправными" по отношению к соционике – слишком самонадеянно.
Что же касается утверждений, будто в соционике ставить опыты затруднительно или даже невозможно, а законы соционики носят неабсолютный характер и потому, якобы, не допускают проверки, то они отражают лишь представления школы ГС о современной науке. В действительности, неабсолютные, статистические закономерности имеют место далеко не только в соционике, но практически во всех естественных науках и, тем более, в психологии, а для их проверки давно разработаны соответствующие методики [7]. По поводу высказывания В.В.Гуленко о невозможности постановки «опыта» по проверке, например, «Закона сменяемости квадр», заметим, что под опытом понимаются не только эксперимент, смоделированный человеком, но и корректно проведённые наблюдения – в данном случае кропотливая и нудная работа с архивными документами, желательно с привлечение специалистов-историков. Напомним, что в таких науках как астрономия и астрофизика, возможность активного вмешательства экспериментатора тоже весьма ограничены – и ничего, справляются как-то.
Суммируя всё выше перечисленное, мы делаем вывод: «принципы ГС» – плохо обоснованная декларация того, что соционическим теориям не нужны статистические методы проверки. Последнее справедливо лишь в том случае, если рассматривать социотипы и отношения между ними исключительно как плод чьего-то воображения, никак не соотносящийся с реальностью.
Зная Виктора Владимировича не только по статьям, но и лично, мы вовсе не уверены, что он действительно считает себя противником экспериментальной проверки. Напротив, он не однажды высказывался в этом смысле положительно. Скорее, проблема может быть в другом: школа ГС пока что не готова самостоятельно проводить экспериментальные исследования (например, не хватает людей с соответствующим образованием). Но, во-первых, «не получается у нас» не значит, что не получится у всех остальных; а во-вторых, проблема, которая казалась неразрешимой вчера, сегодня может оказаться вполне решаемой.
А в-третьих, мы практически уверены, что стремление Гуленко оградиться от естественнонаучных методов связано с тем, как эти методы в соционике пытаются преподнести В.Д.Ермак и его сторонники, для которых само слово «гуманитарный» является чуть ли не ругательным.
А судьи кто?.. Читатели газет
Времён колчаковских и покоренья Крыма.
М.Булгаков – вслед за А.С.Грибоедовым.
На неподготовленного читателя работы Ермака производят впечатление своим воинствующим наукообразием, однако и здесь не обошлось без методологических огрехов. Более того, категоричный и не слишком сдержанный в выражениях тон, свойственный Владимиру Давыдовичу, вынуждает нас ответить ему тем же.
Говоря коротко, позицию Ермака (наиболее полно выраженную в его недавней книге [8] ) можно свести к двум тезисам.
1. Гуманитарные науки, в частности, психология, заведомо ущербны в своих методах. От кризиса их может спасти только естественнонаучный подход.
2. Соционика – отдельная наука, в отличие от «гуманитарной» психологии, основанная на естественнонаучных методах, а потому-де более прогрессивная.
По поводу первого тезиса можем сказать, что Ермак воюет с тенями далёкого прошлого, при этом слабо представляя себе, что вообще происходит в современных гуманитарных науках, в том числе и в психологии. Что касается второго тезиса, то именно в «дегуманизированном» исполнении Ермака соционика оказывается наиболее далёкой от естественных наук.
Откуда вообще взялось деление наук на «гуманитарные» и «естественные»? А происходит оно ещё из Средневековья; в те времена всё, что касалось сферы материальной, светские власти считали своей безраздельной собственностью, а церковь так же ревниво охраняла всё, что касалось сферы духовной, фактически – человека в общем и целом. Но уже и тогда деление было весьма относительным: отдельные успехи естественных наук церковь могла рассматривать как покушение на картину мира, нарисованную в Библии; в свою очередь, такие вроде бы гуманитарные дисциплины, как история, всегда были и есть одновременно и мощным инструментом политики.
К концу XIX века из-под контроля церкви освободились даже такие «человеческие» науки, как медицина. Даже история от чистой хронологии и воспевания героев перешла к анализу тенденций, закономерностей, а во всём, что касается изучения источников (археология, палеография и т.д.), так вообще идёт рука об руку с физикой и химией. Союз истории с математикой, в свою очередь, породил социологию.
Что же касается психологии, то она началась как наука именно с опытов Вундта, и с тех пор роль экспериментов в ней неуклонно увеличивается, а роль чисто описательных методов – уменьшается. В течение только последних двух десятилетий до распада СССР на русском языке опубликовано несколько десятков монографий по психодиагностике и экспериментальной психологии, а сейчас примерно столько же выпускается каждый год. Зарубежные психологи, с которыми нам приходилось общаться, также единодушно уверены, что по своим методам психология сейчас ничем не отличается от естественных наук, и её отнесение к «гуманитарным» дисциплинам – лишь дань традиции [10].
Было, правда, одно «но»: тоталитарный идеологический контроль в бывшем СССР. Тогда физика и математика тоже понесли потери, но по сравнению с другими науками – минимальные, ведь стране были нужны новейшие военные технологии, и идеологам пришлось ослабить свой контроль в этих областях. В биологии, как известно, ситуация была печальнее, одолеть лысенковщину удалось не сразу. Психология же и социология не могли рассчитывать на подобные привилегии со стороны властей: во-первых, как науки молодые, ещё не способные похвастать быстрой отдачей от своих исследований, а во-вторых, именно потому, что слишком близко подобрались к «священным коровам» идеологии, так что контроль за «идеологической подкованностью» гуманитариев был достаточно жёстким. Именно поэтому в годы оттепели и застоя «физики» (т.е. вообще представители естественных наук) и стали смотреть свысока на «гуманитариев» – ведь в советской психологии и социологии, наряду с действительно ценными исследованиями, было так много «идеологически правильной» макулатуры. Случайно или не случайно, но Ермак судит о психологии именно по книгам таких парторгов от науки, как А.Г.Ковалёв и Г.М.Андреева.
Кроме того, не следует забывать, что психология (и социология), хотя и молодые науки, но именно поэтому развиваются стремительно, иногда в них может устареть даже написанное лет 10 тому назад. А уж судить гуманитариев по отпущенной лет сто назад в их адрес фразе Чехова – всё равно, что критиковать современных американцев за отсутствие избирательных прав у женщин.
Безусловно прав Владимир Давыдович лишь в одном – не всё пока радужно в отечественной психологии. Не у всех мэтров мозги способны поспевать за развитием научных идей, особенно если это развитие происходит столь стремительно. Не забудем и об утечке мозгов, причём среди психологов уезжали в первую очередь сторонники экспериментальных методов, авторы новейших разработок. Не случайно почти два года продолжалась дискуссия по книге В.М.Аллахвердова, посвящённой методологическим проблемам современной отечественной психологии [1] . Но вместо того, чтобы обратить свою критику против конкретных виновников застоя в психологии, Ермак предпочитает критиковать всю психологию огульно. Критиковать конкретных людей – значит, наживать конкретных врагов, а вот если всех подряд – то можно и прославиться масштабностью своего мышления.
Теперь – по поводу «естественнонаучного» подхода, который якобы отстаивает в соционике Ермак. К сожалению, ни экспериментами, ни вообще какой-то опорой на факты в его работах и не пахнет. Даже соционические типы описывают, по Ермаку, не людей, а некий загадочный и многозначный «информационный метаболизм». Ну а Юнг, спрашивается, на каком таком «информационном метаболизме» получил свои функции, и на каком материале их изучала Аугустинавичюте? Вместо того, чтобы изучать явления на фактическом материале, Ермак решил перескочить этот муторный, требующий кропотливой работы этап, путём того, чтобы дать «более точные» умозрительные определения. Вот и получилось в результате логичное, связное, непротиворечивое описание некоторой системы взглядов, существующей в голове автора, но имеющей весьма отдалённое отношение к реальности. Игра в бисер, в общем.
Когда экспериментатор думает, говорят, что он бездельничает,
когда теоретик бездельничает, говорят, что он думает.
Физики шутят.
Итак, на сегодняшний день «продвижение» соционической теории путём обыденного познания не увеличило надёжность её предсказаний. Кроме того, в соционике явно прослеживается тенденция использовать двойные стандарты. Когда речь заходит о проверке гипотез, оказывается, что соционику по причине «гуманитарности» следует избавить от такой повинности, зато при обсуждении следствий, появляются претензии на открытие «законов». Между тем, лишь те законы, которые учреждают, не требуют экспериментальной проверки…
Нередко нам приходилось слышать от участников последних киевских конференций такое мнение: «Никаких новых идей высказано не было, наверное, в соционике уже всё открыто». Что тут можно пожелать оптимистам, кроме как ознакомится с историей науки... Когда в натурфилософии господствовали «теплород» с «флогистоном», многие не сомневались в принципиальной завершённости картины мира – и это не единственный пример. Геоцентрическая модель Клавдия Птолемея с его циклами и эпициклами могла как угодно долго обсуждаться в богословских беседах и признаваться истинной, в отличие от гелиоцентрической модели Коперника, но вопрос разрешился в пользу последней только благодаря анализу измерений Тихо Браге, проведённому его учеником Иоганном Кеплером. Из истории науки можно также узнать, что ситуация, когда теория слишком сильно «вырывается вперёд» по сравнению с экспериментом, является нездоровой: 10 против 1, что теория «вырвалась» не туда. Поэтому представление, будто все соционические теории уже открыты, надо лишь подождать «негров», которые их проверят и подтвердят гениальную правоту теоретиков – весьма наивно.
Почему же в соционике наблюдается такой сильный перекос в сторону теории? Мы видим тут две основные причины:
• Для многих теоретизирование (да ещё без риска быть немедленно опровергнутым экспериментом!) – просто приятное развлечение (не будем также забывать, что большинство социоников – интуиты).
• Постановка эксперимента, сбор данных, поиск и анализ документов и т.д. – занятие чаще всего трудоёмкое и рутинное (самое здесь «вкусное» – анализ результатов), а нередко и дорогостоящее. Соционические исследования сейчас – хобби (даже для тех, кто зарабатывает соционической практикой). А хобби – это чтобы удовольствие получать (см. п.1), а не уродоваться бесплатно и, тем более, вкладывать безвозмездно собственные деньги.
Если по тем или иным причинам (см. ниже) ситуацию удастся изменить, лишь немногие теоретики, способные внести в соционику что-то новое, останутся, остальные будут вынуждены уйти – эксперимент всегда повышает требования к «продукту» теории. Естественно, мы не надеемся, что «лишние» теоретики начнут в срочном порядке переквалифицироваться в экспериментаторы – да это и невозможно. Для постановки экспериментов нужно и остроумие, и квалификация, и терпение – вряд ли всё это найдётся у плохих теоретиков. Вообще, слабое представление большинства социоников об эксперименте в психологии привело к тому, что за эксперимент принимают любое действо, где один человек задаёт другому вопросы, а третий вносит ответы в протокол. Причём отношение к результатам эксперимента определяется не корректностью проведения последнего, а субъективными предпочтениями. Например, многие страждущие приняли статью Рабочей группы при ИБиПЧ за доказательство существования признаков Рейнина [16]. Между тем, сами представители группы, понимая, что их выводы сделаны на явно недостаточном материале (насколько нам известно, им даже не удалось собрать весь социон), назвали своё исследование «пилотным». К сожалению, можно прогнозировать в будущем изобилие таких «пилотных» выводов, которые никто не собирается подтверждать/опровергать более основательными исследованиями. А зачем? Пройдёт год, два, и забудут, что исследование «пилотное» – будут помнить/верить, что «всё уже давно доказано».
Приходилось нам слышать и такое мнение, будто практика в соционике может заменить эксперимент (см., например, [6]). Согласиться можем лишь отчасти – практика обычно включает в себя целый комплекс научных и далеко ненаучных истин – поди, выясни, что именно сработало, а что – нет. А бывает и так, что клиенту просто выговориться надо, и нет ему дела, кому «плакаться»: соционику, психоаналитику или астрологу. Не будем также забывать, что хороший психолог – всегда немного артист: опытная гадалка может многое рассказать о попавшем в её сети ротозее, но следует ли отсюда, что хиромантия – научное знание? Так что, проверять практикой теорию – дело ещё более запутанное и длительное (по сравнению с экспериментом), единственный плюс – оплачиваемое. Заодно, правда, встаёт вопрос о порядочности таких «исследователей». В медицине, например, при тестировании новых лекарств добровольцам деньги платят, а не берут с них. Да и какой научной объективности можно ожидать от исследователя, если он на тестируемом материале уже давно зарабатывает деньги?
– И Вы верите, что человек вот так может
взять да и поднять себя за волосы?
– Да! Более того, я убеждён, что мыслящий человек
просто обязан время
от времени это делать.
Григорий Горин за Барона Мюнхгаузена
Энтузиазм – палка о двух концах. В начале работы над новой проблемой (перспективы которой, в том числе и коммерческие, неясны) он – главный двигатель. Увы, практические задачи энтузиазм решает «криво», хотя этим не смущается, поскольку убеждён: «Через четыре года здесь будет город-сад!». Есть у энтузиазма и другая негативная черта. Как только с него начинают спрашивать «за качество», энтузиазм негодует: «Я и так тут бесплатно тружусь! А другие, что – лучше? Чего вы от меня требуете?». Поэтому если энтузиазм не сможет (а то и не захочет!) вовремя привлечь профессионализм, а затем и уступить ему свои полномочия, дело загоняется в болото, которое выглядит бурлящим, но по сути – застойное. Сложиться такая ситуация может по двум причинам: первая – дело не стоит того, чтобы им заинтересовались профессионалы – это здоровый естественный отбор; и вторая – энтузиасты считают, что они «сами с усами». На наш субъективный взгляд, соционика «того стоит», а посему рассмотрим второй вариант.
Как теория, соционика очень проста, в том числе (страшно сказать!) в её «голографическом» (© В.В.Гуленко) варианте. Объяснить эту теорию можно школьнику старших классов (не успевшему прокурить/пропить свои мозги). Настраивать кирпичики соционической теории один на другой – приятно и легко, зачем же отдавать эти «кубики» кому-то другому? Некоторые соционики всерьёз верят [8, 9], что психологи понять соционику просто не могут. Другие согласны терпеть психологов в соционике, но только под собственным чутким руководством. Между тем, непредвзято взглянув на соционику со стороны, легко заметить всю шаткость (фактически отсутствие) её фундамента: он вообще состоит не из фактов, а из гипотез. Причины, по которым многие соционики предпочитают строить на песке – уже обсуждалось в предыдущем разделе. Мы, напротив, считаем, что проверка фундамента с привлечением методов и принципов экспериментальной психологии [3; 7; 14; 15] соционике необходима. Перечислим и обсудим лишь наиболее заметные пробелы, которые предстоит заполнить в первую очередь.
I. Основная гипотеза соционики (далее – ОГС):
1) существует 16 типов,
2) связанных интертипными отношениями.
Осуществить проверку первой части проблемы (I.1) относительно просто – здесь нужны методики бесстрастного анализа характеристик испытуемых, например, тесты. В области соционического тестирования первые шаги уже предприняты В.Л.Талановым [20] и авторами этой статьи [11 – 13]. Известно, что многие соционики питают предубеждение против тестов, но на самом деле этот метод при грамотном использовании имеет не больше недостатков, чем любой другой метод психологической диагностики (проблема скорее в том, что до работ Таланова и Лытовых соционические тесты, насколько можно судить по публикациям, были сплошь кустарными поделками). Как отмечают сами психологи, «в основе тестирования лежит классическая теория погрешности измерений, полностью заимствованная из физики» (выделено нами) [7]. В данном случае использование тестирования для проверки интересующей нас гипотезы – наиболее разумный подход, ценный следующими преимуществами (в частности, перед методом интервью):
- возможность набрать большую статистику;
- единообразие задачи, поскольку люди отвечают на одни и те же вопросы;
- минимальное вмешательство исследователя в процесс заполнения, а значит, шанс исключить «эффект Пигмалиона» (подталкивание к желательному ответу);
- у тестовой программы больше оперативной памяти, чем у человека, она вычисляет бесстрастно, рассматривая все возможные версии, но не давая предпочтения какой-либо одной из них.
Кроме непосредственного подтверждения или опровержения гипотезы I.1), с помощью тестирования можно согласованно проверить множество других соционических гипотез: признаки, функции, аспекты, малые группы, признаки Рейнина и т.д. (более подробно см. наши статьи [11 – 13]). Вопрос об относительной роли несоционических факторов также можно исследовать в процессе тестирования, включив графы про пол, возраст, семейное положение, образование, профессию (что важно для осознания пределов соционических предсказаний касательно способностей тех или иных социотипов в той или иной сфере) и др.
Перечислив часть возможностей и преимуществ тестирования, остановимся и на трудностях. Основной трудностью является обеспечение репрезентативности выборки. Если мы хотим распространить результаты тестирования на всю генеральную совокупность, выборка должна быть рандомизированной по всем несоционическим показателям. Осуществить на практике это чрезвычайно сложно. Одна из психологических шуток гласит: «психология – наука о студентах-второкурсниках и белых крысах», подразумевая, что именно эти две группы чаще всего выступают в роли испытуемых [7].
Вторая трудность – знакомство тестируемого с предметом исследования. В этом случае тестируемый может (полу)сознательно искажать свои ответы «под эффект» или «против эффекта», руководствуясь в обоих случаях собственными представлениями о том, «как должно быть на самом деле».
И, наконец, третья трудность – дать испытуемым мотивацию. Ради чего добровольно проходят тестирование? (Кстати сказать, по статистике добровольцы в психологических исследованиях составляют всего 7% [7]) Можно выделить четыре причины: 1) получить о себе новую полезную информацию, которая поможет более успешно развивать свои способности, строить отношения с другими людьми, делать карьеру; 2) деньги или иное вознаграждение; 3) «за компанию»; 4) «ради науки». Сразу заметим, что ситуация 3) встречается редко (тем реже, чем больше вопросов в тесте), а 4) – крайне редко, т.е. уповать на них не приходится. Случай 2) подразумевает, что разработчик или заказчик тестирования имеют средства, которые они могут позволить себе вложить в исследование, а ситуация 1) – что исследователь, вообще говоря, «расплачивается» сырыми результатами.
Итак, каждое из перечисленных препятствий уже само по себе выглядит непреодолимым. Кроме того, никто не может заранее сказать, какое число испытуемых потребуется для отладки диагностической методики (ориентировочно около 1000 человек [15]). Неудивительно, что энтузиазм на этом этапе у многих скисает и, вместо того, чтобы преодолевать трудности, сочиняются причины, почему с ними не надо бороться вовсе. Однако непреодолимыми эти проблемы выглядят только с точки зрения «идеального» эксперимента. Что же можно сделать в реальности?
Наш Многофакторный Тест (далее МТ) строился по принципу самосогласованности, т.е. ответы каждого испытуемого участвовали в настройке ключа к тесту [11 – 13]. Для сбора данных мы воспользовались возможностями Интернета – тестировали всех желающих, в результате чего собрали 1500 бланков ответов. Очевидно, что на этом этапе наибольшей ценностью для нас был именно объём выборки (это необходимо для осуществления принципа самосогласованности), а чем-то, напротив, пришлось пока пожертвовать.
Полной рандомизации достигнуть, разумеется, не удалось. Удалось, однако, оценить примерные возрастные границы, на которые можно распространить результаты, полученные с помощью МТ: ~20 – 40 лет. Установлено, что для мужчин и женщин тест работает с одинаковой надёжностью, по остальным же параметрам о случайной выборке говорить не приходится: например, практически все опрошенные имеют доступ к компьютеру и Интернету, что уже делает выборку неслучайной.
Что касается знакомства с предметом исследования, в данном случае с соционикой, то здесь получилась следующая картина. Приблизительно 10% испытуемых знали социнику достаточно подробно, процентов 30-40% – в общих чертах, остальные 50-60% – слышали такое слово. Последние, как правило, – знакомые тех, кто знал соционику чуть получше, или студенты, анкеты которых были предоставлены проф. А.М.Ельяшевичем. Для того чтобы отсеять бланки, в которых ответы слишком хорошо укладывались в какой-либо социотип (что наводит на мысль о вероятности «подстройки») или, напротив, имели слишком много внутренних противоречий (одна из причин – небрежное, невнимательное заполнение теста), были введены соответствующие параметры, характеризующие валидность ответов (более подробно см. [11 – 13]).
Обеспечить тестируемым мотивацию – проблема тоже непростая. Согласные взять на себя труд заполнить тест «ради науки», как правило, знакомы с соционикой, что создаёт определённые проблемы исследователю (см. выше). Платить примерно тысяче добровольцев деньги станут лишь те, кто надеется с помощью практических наработок соционики заработать ещё больше, а это пока – утопия. Расплата советами – соционическая консультация – требует много человеко-часов, поскольку универсальных советов в соционике нет, и практически в каждом случае требуется индивидуальная работа с привлечением не только соционических знаний. В нашем Интернет-эксперименте мы были вынуждены ограничиться обсуждением результата тестирования с респондентом (в тех случаях, когда человек шёл на контакт).
Не будем здесь дублировать выводы и результаты, которые нам удалось получить при помощи МТ, желающие могут найти эту информацию в статьях [11 – 13], однако отметим, что работа по проверке части 1) ОГС ещё далека от завершения.
Во-первых, наборы вопросов, использованные в ЛОТ и МТ, разумеется, не единственно возможные и, вероятно, даже не самые удачные. Но поскольку заменять и шлифовать вопросы (а, следовательно, вновь и вновь надоедать с дозаполнением всем респондентам) можно без конца, мы пока остановились на сложившемся наборе, тем более что тест работает (диагностирует типы) удовлетворительно. Однако мы будем чрезвычайно рады, если появятся соционические тесты, построенные по принципу ЛОТ, МТ или иному, с совершенно другим набором вопросов (среди социоников известны как минимум два таких теста, ЛОГИТ и ПКЛ, однако их автор пока что воздерживается от публикации результатов, как и от оглашения своего имени, известного, впрочем, многим). Прежде всего, это позволит сравнить исследовательские результаты, полученные разными «приборами».
Во-вторых, сам МТ ещё предстоит совершенствовать. Как уже говорилось, полная рандомизация – недостижима. Однако можно использовать метод выделения страт (см., например, [7, 15]). В частности, мы собираемся взять за основу известные коэффициенты ключа МТ и параллельно уточнять их на различных однородных выборках. Эти выборки могут составлять, например, студенты какого-либо ВУЗа, сотрудники той или иной компании и любые другие группы людей, объединённые теми или иными несоционическими признаками. Поскольку в первом приближении коэффициенты уже определены, новые выборки могут быть существенно меньшими по составу. Сравнение результатов по разным стратам поможет ответить на вопрос о роли несоционических факторов при использовании тестов.
Вернёмся теперь ко второй части ОГС. Очевидно, и здесь тесты могут сослужить хорошую службу, причём целесообразно использовать тесты двух видов:
1. Опросники типа ЛОТ и МТ составлены по принципу «Я такой», т.е. из предложенного перечня качеств, поступков и т.д. человек выбирает свойственные именно ему. Если теперь протестировать членов одной семьи, рабочего коллектива, спортивной команды, туристской группы и т.п., собрав параллельно мнения всех пар об их отношениях, можно будет сопоставить получившуюся картину с теорией интертипных отношений. На практике осуществить это непросто (поскольку необходимо заполнение теста обеими сторонами), но возможно.
2. Опросники типа «Какие качества я ценю (вариант – не приемлю) в супруге (варианты – коллеге/соседе/друге/родственниках и т.д.)». Предлагаемые в тесте качества должны быть предварительно проверены с помощью теста первого типа (см. выше). Здесь, конечно, важно, чтобы человек представлял себе реального, а не воображаемого партнёра. В результате для каждого типа можно составить интегральный спектр подходящих/не подходящих ему социотипов для совместного проживания, время препровождения, того или иного занятия.
Характерно, что тесты типа MBTI и Определителя темперамента Кирси (используемые без зазрения совести в соционике) грешили ещё и тем, что смешивали «в одном флаконе» оба типа тестов (1 и 2), подразумевая, что человеку должны симпатизировать в других, главным образом, его собственные же качества.
Оставим теперь ОГС и обратимся к другому классу проблем.
II. Внутренние противоречия соционической теории: модели и гипотезы.
Здесь речь идёт о выборе из нескольких теоретически равноценных возможностей той, которая наилучшим образом соответствует реальности. Ведь возможности кольца «обыденного познания» соционика тоже использовала не вполне корректно. В частности, в соционике мирно сосуществует немало концепций, логически друг другу противоречащих. Перечислим лишь пару наиболее крупных:
• Диагностические оксюмороны (о противоречии модели А и теории подтипов).
Упоминая подтипы, обычно говорят об усилении вертикальных или горизонтальных блоков функций модели А (даже если не считают саму Модель А удачной). На наш взгляд, теории подтипов обязаны своим появлением чересчур буквальному восприятию типов некоторыми социониками. С одной стороны из книжки в книжку кочует здравая мысль о том, что не может человек на 100% принадлежать одному полюсу дихотомии, с другой стороны, сталкиваясь с этим в реальности, эксперт удивляется и «для верности» добавляет к типу ещё и подтип. Заработать подтип совсем несложно, учитывая оригинальность представлений некоторых экспертов. Скажем, если человек логик и интуит, но при этом чистый и вежливый, то сенсорный и этический подтип ему обеспечены. Присутствие в соционике такого «кошерного сала» многих не смущает, а зря.
Мы не будем здесь обсуждать поставленный вопрос «с фактами», хотя они есть. Более того, любой желающий может самостоятельно сделать выводы об уместности или неуместности модели А и о теории подтипов, просто внимательно взглянув на интегральные диаграммы каждого типа, приведённые в статье о многофакторном тесте [11 – 13].
• Принцип равноценности признаков, составляющих базис Юнга, противоречит теории интертипных отношений.
Здесь подразумевается следующее. Равноценность 4-х «независимых» пар признаков Юнга, которая, в частности, позволила получить дополнительно 11 равноценных же пар признаков Рейнина, противоречит очевидной «особости» дихотомии рациональность/иррациональность с точки зрения теории интертипных отношений. Если бы признаки были равноценны во всём, равноценны были бы и все отношения, отличающиеся, например, на любые три признака (т.е. дуальные, активационные, прямая и обратная ревизия). Т.е., в случае экспериментального подтверждения гипотезы о признаках Рейнина, соционические отношения А.Аугусты, основанные на Модели А, следует заменить на отношения Рейнина, построенные на сходстве-различии бинарных признаков [18].
Словом, перечислять противоречия соционической теории можно без конца. Вообще говоря, существование на определённом этапе альтернатив – явление совершенно здоровое и даже способствующее развитию теории. Увы, этого нельзя сказать о практике бесконечного накопления противоречий без малейшего желания в них разобраться. Подчеркнём ещё раз, методы, чтобы разобраться есть, просто не у всех социоников есть способности и желания их осваивать, т.е. переходить от стадии энтузиазма к стадии трезвой профессиональной оценки.
В очередной раз не хотим быть неправильно понятыми – мы не призываем всех социоников заниматься тестами. Просто, прежде чем осчастливить соционику очередным «законом», советуем его автору тщательно изучить и проанализировать соответствующие материалы, будь то литература, история, социология, генетика, нейрофизиология или лингвистика.
Разруха не в сортирах, а в головах. Поэтому,
когда они кричат: "Долой разруху!", я смеюсь…
М.А.Булгаков за проф. Преображенского
Потребность обсудить методологические ляпы в соционике назревала уже давно и, судя по всему, не только у нас (см., например [4; 5]). Проделали мы это, разумеется, не из особой любви к методологии, а из желания проследить, откуда же соционические проблемы взялись и как с похожими трудностями борются в других областях.
Итак, что нужно предпринять, для того, чтобы преобразовать соционику в научное знание – понятно. Вопрос в другом: кто это будет делать? В этом смысле нас создание Научного Соционического Общества не может не радовать. В Уставе этого общества можно прочесть много полезных сведений о том, как стать его членом, как из него выйти и т.д., но жаль, что там нет более предметной информации, например, что именно учредители общества понимают под «соционической наукой»? Возможно, именно этой теме и будет посвящена первая конференция Общества. Если так, хотелось бы узнать, согласны ли учредители с предложенной трактовкой научной методологии? Согласны ли заниматься описанными выше исследованиями или видят приоритетные направления соционики в чём-то другом? Декларированная в Уставе «поддержка исследований в области соционики» предполагается моральной, материальной или действенной?
На наш взгляд сейчас для плодотворной работы в соционике необходимо не столько знакомство с многочисленными её теориями и заблуждениями, сколько желание и способность расширять свой кругозор в психологии и, в частности, знакомиться с методами экспериментальной психологии. И напротив, соционик, не знакомый с психологией, это просто дилетант, какими бы званиями он себя не награждал в кругу себе подобных. Хотелось бы думать, что вновь испечённое общество согласно с этим утверждением. В противном случае, в соционике появится очередная школа, отличная от других лишь породой своих тараканов. Очень надеемся, что этого не произойдёт, и за декларациями благих начинаний последуют, наконец, не менее благие свершения.